разделяли метров десять.
— Кто ты такой, мать твою? — в недоумении процедил здоровяк. Он был напряжён так, что на лбу вздулись вены. И всё же он не мог со мной ничего сделать.
Я не ответил. Из-за моей спины выросли щупальца и пронзили здоровяка. Я ощутил, как его жизненная сила переходит мне. В глазах зарябило, голова заболела, словно её распирало изнутри, а сила всё текла и текла и, казалось, скоро она переполнит меня. Наконец опустошённое тело врага свалилось на дорогу. Мои ноги подкосились, и я упал на колени. Было странное ощущение: энергия наполняла меня, и одновременно я чувствовал себя изнеможённым до предела. В таком состоянии я даже слабыми существами вряд ли бы мог повелевать.
А вдали раздался грозный гул моторов, который усиливался с каждой секундой. Он возвестил о приближении нескольких единиц бронетехники. Похоже, битва была не окончена.
Глава 21
Капитан Лазарев и Света подхватили меня под руки и потащили к хардтопу Куракиных. Надо было убираться отсюда. Я пытался идти сам, но на меня навалилась такая слабость, что сделать это не получалось.
— Я насчитал семерых убитых, — говорил капитан, пока волок меня. — Где остальные, мать их, почему на связь не выходят?
Автомат его висел на плече, правой рукой он тащил меня, а в левой — держал рацию. Я тоже видел убитых. Они валялись кишками наружу вокруг разбитых фургонов. И фургоны и люди подверглись сильнейшему магическому воздействию. Машины разорвало изнутри, словно резиновые грелки, примерно то же произошло и с людьми, и теперь их даже распознать было проблематично.
— Ладья один, ладья два, вызывает Ферзь, — повторял он. — Ответьте. Ладья один, ладья два.
Рация молчала, вызывая у капитана досаду и раздражение.
— Возможно, они лишились связи, — Света тоже тащила меня, пыхтя и тяжело дыша. Мы почти бежали, пытаясь покинуть поле боя раньше, чем здесь окажутся бронетранспортёры.
Капитан не ответил.
Добрались до машины. Меня затолкали на заднее сиденье, Света плюхнулась на место водителя, капитан Лазарев — рядом. Ключ был в замке. Света запустила мотор, хардтоп дёрнулся, резко развернулся и, завизжав шинами, рванул вперёд.
Вскоре мы уже были возле особняка Куликовского. Илья Филимонович лично вышел к нам, когда понял, что это именно мы, а не Куракины.
И вот мы уже сидели в просторной гостинице с широкими окнами, камином, над которым висела картина, и полом, устланным мягким ворсистым ковром. Кофейные тона, в которых был выполнен интерьер, успокаивали глаз.
Я сидел на диване, положив руку на подлокотник. Передо мной стоял низкий стеклянный столик, на котором дымились чашки с недопитым кофе. Света и Вадим расположились рядом на том же диване. Чувствовал я себя гораздо лучше, силы постепенно возвращались.
Илья Филимонович расхаживал перед нами, заложив руки за спину. Он был очень недоволен произошедшим.
— Как так получилось? — возмущался он. — Почему столько шума? Я предупреждал, что всё должно пройти тихо. Вы в курсе, чем это грозит? Думаете, дворяне встанут на вашу сторону после того, как ваши молодчики явились и устроили стрельбу? Здесь никто хочет войны. Никто не желает, чтобы тут было то же самое, что в Москве.
— Всё пошло не по плану, — ответила Света. С Куликовским разговаривала в по большей части она, как человек одинакового с ним происхождения. — Вы обещали, что охрана пропустит. Вместо этого у ворот оказались солдаты, которые обстреляли наших людей. Как это понимать?
— На что вы намекаете, Светлана Андреевна? — недоумевающий взор Ильи Филимоновича устремился на девушку. — Вы меня в чём-то обвиняете?
— Я хочу знать, почему у ворот появились солдаты и почему вы не предупредили меня о них?
— А я откуда знаю, Светлана Андреевна? В десять я позвонил начальнику смены, предупредил, чтобы пропустили без досмотра три фургона. Я сам в недоумении. Или вы хотите сказать, что это я позвал военных? Смешно же! Если бы я хотел сдать вас, солдаты уже были бы здесь. Пряча вас, я серьёзно рискую, между прочим. Всё это только ради нашего общего дела.
За окном прогудел бронетранспортёр. Куликовский задержал взгляд на плотно зашторенном окне.
— Один из Куракиных ликвидирован, — сообщил капитан Лазарев. — Четверо его людей — тоже. Теперь вам нечего бояться.
— Если бы, — буркнул под нос Куликовский. — Армия-то не на нашей стороне. Да ещё и стрельба эта. Теперь будут выяснять, кто причастен к ночному нападению. Думаете, меня и мою семью не заподозрят? Вы всех нас под удар поставили. А молодой князь? Он убит?
— Его не было в гостинице, — ответила Света. — Никто не знает, где он.
— Проклятье, — выругался Илья Филимонович. — Этого ещё не хватало.
— Вы говорили, что он — незначительная фигура, — напомнил капитан.
В дверь позвонили, и Илья Филимонович крикнул слуге, чтобы тот открыл.
— Я так не говорил, — ответил он капитану. — Руководит не он, но для собственного рода Вениамин разумеется более важен, нежели тот второй.
В гостиницу ввалился полный господин с кучерявой шевелюрой и тонкими усиками на квадратном тяжеловесном лице. Он поздоровался со всеми за руку и расположился на втором диване, который стоял под углом к нашему. Вскоре явился ещё один гость: высокий седой стрик с козлиной бородкой и лихо закрученными вверх усами.
Эти двое симпатизировали идеям Вадима Орлова и явились сюда после звонка Куликовского с просьбой собраться у него дома. Были и другие сторонники, но они не пришли.
Мы стали обсуждать, что делать и как быть в сложившейся ситуации.
— Надо вызвать на переговоры начальника дивизии, — утверждал толстый господин. — Скажем, что Куракиных тут больше нет. Пускай подчиняется командору Орлову.
— Пустое, — отмахивался старик с закрученными усами, — новый начальник не станет нас слушать. Он теперь будет бояться, что из Москвы приедут князья и расправу учинят. Надо в штаб звонить, в Москву. Вот пусть Вадим Алексеевич и решает вопрос, раз так получилось.
— И что же, господа, мы без Орлова не способны ни на что? — театрально развёл руками толстяк. — Кто сказал, что офицеры не послушают нас? Солдаты недовольны властью князей, многие офицеры — тоже. Куракины пытаются надавить силой, но сила и страх решают не всё. Тем более, нам и мы не лыком шиты. Княжеские представители мертвы. Господин командор тем самым доказал, что у него
